Никола Николаевич Живкович – сербский писатель, переводчик и публицист. Родился в 1950 году в районе Жумберака (Югославия, ныне Хорватия). В 1970–1972 годах служил на югославских торговых судах, благодаря чему посетил многие страны мира. Затем поступил в Загребский университет (по специальности философия и история), который закончил спустя пять лет, после чего, в 1980–1983 годах, продолжил обучение в Свободном университете Берлина. Прежде, за год до этого, в 1979-м, эмигрировал в столицу Германии, где и остался до 2010 года, а с этого времени живет в Белграде и в Берлине.

Никола Живкович считается одним из самых крупных сербских знатоков немецкой политической и культурной жизни; опубликовано множество его репортажей о событиях в Германии. Также он – автор нескольких книг: «Письма из Берлина» (1995), «Косово – дневник» (Нови Сад, 2000), «По следам истины» (Белград, 2001), «Берлинские записки» (Белград, 2009); переводчик книг И. Швикера «История обращения в униатство сербов в Жумбераке», «Сербы во фронтовых дневниках Вермахта» (Белград, 2003); мемуаров гитлеровских генералов Германа Нойбахера «Специальное задание на Балканах» (Белград, 2004) и Глайза фон Хорстенау «Между Гитлером и Павеличем» (Белград, 2007).

Предлагаем к прочтению интервью с этим интересным человеком, историком, писателем и мыслителем.

– Вы – православный серб, родом из Жумберака (горный массив на северо-западе Хорватии и юго-востоке Словении, – примеч. ред.), ныне находящегося на территории Хорватии. Ваши земляки в основной своей массе – униаты, позиционирующие себя хорватами. Как такое возможно?

– Ваш вопрос краток, но чтобы вразумительно на него ответить, мне пришлось бы исписать не менее двадцати страниц. Постараюсь обобщить свой ответ в нескольких предложениях. Во-первых, в Сербии вообще мало кто знает, где находится Жумберак, поэтому уточним: Жумберак располагается севернее Ястребарско и простирается на пять километров в сторону Метлики (это уже Словения). С трех сторон он окружен Словенией, а на юге к нему примыкает Хорватия. Это горная местность, наивысшая точка которой – Света Гера (Святая Гора) – поднимается над уровнем моря на 1175 метров.

Треть Жумберака населяют римо-католики, в основном говорящие на кайкавском диалекте. Две трети – сербы, обуниаченные и окатоличенные австрийскими властями в начале XVIII века. Римо-католическая «церковь» называет их «греко-католиками». Таким образом, хорватами изначально позиционируют себя только римо-католики-кайкавцы. Что же касается остальных двух третей населения, то определять их как «позиционирующих себя хорватами» не совсем корректно. Этот вопрос раскрывается в моей работе, опубликованной в «Сборнике о сербах в Хорватии» (№ 8). Там я описал свой родной край – западную часть Жумберака, составляющую четверть его территории, которая до конца Второй мировой войны входила в состав Словении, точнее, Дравской бановины. Эта территория интересна тем, что на ней сербское национальное сознание сохранялось долее всего и все историки, этнографы и путешественники, желавшие написать что-либо об этом крае, приезжали в Радатовичи. Национальный состав населения западной части Жумберака, согласно переписи населения 1981 года, выглядел (в Радатовичах) так: хорваты – 52%, сербы – 29%, югославы – 14% и словенцы – 4%. Согласно переписи населения 1948 года ситуация в населенных пунктах Жумберака была такова: Будиняк – 429 хорватов и 18 сербов; Кашт – 481 хорват, 236 сербов; Радатовичи – 917 сербов, 584 хорвата и 51 словенец. В целом, на всей территории Жумберака в 1948 году было 87% хорватов, 12% сербов и 1% словенцев.

Подытожим сказанное. В ранней и новейшей историографии можно найти данные о том, что обуниачиванием жумберачан завершился процесс их ассимиляции, т. е. они в большинстве своем были хорватизированы, но некоторые не отреклись от своего сербского происхождения. Статистика доказывает, что значительная часть населения вплоть до наших дней сохраняет национальное самосознание и не скрывает своей принадлежности к сербскому народу.

– Римо-католическая «церковь» в Хорватии в прошлом году отмечала 400-летие обуниачивания жителей этой территории. Праздновалось присоединение жумберачан к папе, но сербы нигде не упоминались. Было сказано и об ускоках (славяне-беженцы из находившихся под властью Османской Империи земель – примеч. перев.), и о валахах, но только не о сербах. Почему?

– Это вполне в традиции римо-католической «церкви» и хорватской политической мысли. Просто боятся говорить о сербах. Поэтому они послушно приняли австро-венгерско-ватиканскую терминологию, оперируя исключительно такими понятиями как «схизматики», «греко-необуниаченные христиане» и т. п. Они готовы придумать все, что угодно, только бы не использовать слово «серб». Хорватские СМИ никогда не говорят о «сербской полиции», но – о «сербиянской». Их цель вполне очевидна: численно уменьшить сербскую нацию до количества людей, проживавших на территории Сербии эпохи Обреновичей. Не имея истории, будучи неисторическим народом, – точнее, ассимилировавшим в хорватский национальный корпус громадное число окатоличенных сербов – хорваты вынуждены заниматься фальсификациями. Об этом гениально говорил в своих стихах Йован Дучич. Но, тем не менее, у них возникают серьезные проблемы, поскольку все неангажированные историки (в том числе и западные) утверждают, что жумберачане – сербы.

Говорить о Жумбераке и его прошлом – значит заниматься вопросом Военной Краины, основанной в XVI веке. «После битвы у Мохача в 1526 году Австрия попыталась принять энергичные меры для обороны страны. Опустевшие края были населены военными колонистами. Турецкое владычество на Балканах привело к появлению тысяч беженцев, как правило, Православной веры, переселявшихся на север Хорватии. Эти воинственные и крепкие люди получили землю, в изобилии имеющуюся в тех выжженных и разоренных войной пограничных краях. Условие было одно – прибытие на военную службу по первому зову» (Rothenberg. The Military Border in Croatia. P. 8).

Существует научная работа австрийского историка Иоганна Генриха Швикера, которую я перевел и к которой написал предисловие. Вышло два издания этой книги на сербском языке, в настоящее время готовится третье. Повторим: сербы Жумберака родом из Рашской области, вследствие турецких гонений они бежали до Срба и Гламоча, где были завербованы австрийскими шпионами и перешли на территорию нынешнего Жумберака. Речь, таким образом, идет о заселении пустовавших земель, а не о вытеснении автохтонного населения.

– Нынешнее положение сербов в Хорватии, мягко говоря, трагично. Сумел ли Ватикан реализовать свое намерение оттеснить Православие к Дрине, благодаря существующему еще со времен пакта Рейгана-Войтылы союзу с Вашингтоном? (Ни для кого не секрет, что именно Вашингтон стоял за операциями по ликвидации Сербской Краины «Блеск» и «Буря»).

– В ближайшей перспективе они в значительной степени преуспели, но в долгосрочной, я бы сказал, что они потерпели поражение. Дело в том, что римо-католики серьезно сдали свои позиции в Боснии. До 1990-х годов хорваты составляли около 18% населения Боснии и Герцеговины. Сейчас, в 2013-м, – менее 10%. Почему? Потому что еще Туджман († 1999; хорватский государственный и политический деятель, президент Хорватии – примеч. ред.) начал переселять хорватов из Боснии в чисто сербские края: в Книнскую Краину, Лику около Удбины, Грачац, Кореницу, Баню и Кордун. Он давал им большие денежные льготы, и таким образом довел римо-католиков в Боснии до демографической катастрофы. Сегодня римо-католическая «церковь» и Запад обвиняют Республику Сербскую в исчезновении хорватов из Боснии, но им хорошо известно, что всему виной именно политика Туджмана.

– Каким Вам видится сегодняшнее состояние сербского народа и Сербской Православной Церкви? Есть ли у нас понимание того, что Ватикан представляет собой серьезную угрозу для нашей религиозной и национальной идентичности?

– Сербская Православная Церковь переживает серьезный кризис. Отчасти это результат глобальных изменений. Вселенский Патриарх из Стамбула проводит пагубную политику, согласующуюся с интересами Ватикана и Запада. Противостоять этой политике Константинопольской Патриархии может только Русская Православная Церковь. И единственный наш шанс – держаться за Москву, за Русскую Православную Церковь.

Беда – в геноциде нашей Церкви. Сначала ее обезкровили хорваты, уничтожив в 1941–1945 годах цвет сербского монашества и священства. Затем расправу над сербским духовенством продолжили коммунисты Тито. Эти утраты ощущаются и по сей день. Сербская Церковь была вынуждена изменить традиции избрания и утверждения епископата (по доброму обычаю кандидат в епископы должен пройти длительный монашеский искус, чего сегодня не происходит). Ярким примером ошибочной политики является отношение к бывшему епископу Рашско-Призренскому Артемию. Способ, с помощью которого его сместили с кафедры, не делает чести СПЦ. Также можно указать на пример епископа Герцеговинского Григория, отличившегося своим безрассудным и вредным заявлением для хорватских СМИ и сербофобного «Б92», когда он призвал Радована Караджича сдаться Гаагскому трибуналу, зная, что представляет собой это судилище…

Режим Тито делал все возможное, чтобы стереть историческую память сербов. Однако достаточно изменить культурную политику в Сербии, и пагубные последствия титоизма относительно быстро будут устранены. Необходимы усилия, направленные на то, чтобы сербы вновь обрели самосознание, понимание своей исторической роли и величины и, таким образом, нашли свой путь в будущее.

Конкретный пример. В конце января 1992 года в Крагуеваце состоялась презентация книги «История обращения в униатство сербов в Жумбераке». Мероприятие было хорошо организовано, зал – переполнен. Вечер открыл епископ Шумадийкий Савва. Книга вышла в 1874 году в Вене, но лишь в 1992 году появилось сербское издание. Возникает вопрос: почему столь важный труд был опубликован на сербском языке лишь спустя 118 лет после выхода в свет немецкого оригинала?

 Но вернемся к нашей теме – феномену обуниачивания. На этом поприще большую помощь римо-католикам оказали турки. Завоевав крупнейшую часть восточной, византийской, Христианской Европы, османы завладели греческими православными землями. Им не принадлежала только столица некогда могучей Империи – Константинополь-Царьград, который попал под турецкую власть позже, в 1453 году. Византийский Император пытался опереться на Запад. Но за помощь нужно было заплатить признанием римского папы «первым среди равных». Собор по вопросу соединения православных с Римом начал работу в Ферраре, однако, вследствие возникновения эпидемии, вскоре продолжил свою работу во Флоренции. Папа желал, чтобы православные греки в административном порядке подчинились Риму. Православным оставлялась свобода в области богослужения. Греческие делегаты предлагали компромисс в догматических вопросах, но Рим требовал безусловной капитуляции Константинопольской Церкви. Большинство греческих богословов, ввиду турецкой опасности, нависшей над Константинополем, согласились принять требования Рима. Византийский Император решил пожертвовать интересами Православной веры и Церкви, чтобы спасти свое государство. Он считал, что самостоятельно не сможет защитить Константинополь от турецкого вторжения и его Империю может спасти только военная помощь католического Запада.

Так, 5 июля 1439 года во Флоренции была подписана уния. Греческие представители согласились со всеми требованиями латинян. Не хватало лишь подписи митрополита Марка из Ефеса и Константинопольского Патриарха Иосифа. Папа Евгений IV был сообразительным человеком и понимал, что митрополит Марк является самым образованным иерархом в греческой делегации. И,когда ему принесли акт унии, папа спросил: «А стоИт ли среди подписей имя Марка?» И, получив отрицательный ответ, сказал: «Без его согласия эта уния мало чего стОит».

Когда греческая делегация возвратилась в Константинополь, народ стал сильно протестовать против унии. Вскоре и практически все греческие епископы, поставившие свои подписи под актом унии во Флоренции, заявили, что не признают ее, поскольку сделали это под давлением Рима и политических обстоятельств. Все остальные Православные Церкви также отринули Флорентийскую унию. И среди первых был Великий Князь Московский Василий Васильевич. На Соборе 1443 года в Иерусалиме православные Патриархи Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский тоже не приняли унию с Римом.

Крагуевацкая публика с большим вниманием слушала мое выступление на презентации сербского издания «Истории обращения в униатство сербов в Жумбераке». Значительную его часть я посвятил рассказу о Брест-Литовской унии, заключенной в 1596 году. Как и Флорентийская уния 1439 года, она была обусловлена историческими обстоятельствами.

Римские папы никогда не смирятся с тем фактом, что вне Ватикана существует иная Церковь, кроме католической. С особым рвением Рим атаковал русское Православие как крупнейшую и сильнейшую Церковь в Православном мире. Папы считали, что, сломав хребет России, уже несложно будет навязать унию прочим православным народам. В русских учебниках истории можно прочитать следующее утверждение: «Время и опыт показали, что римский папа никогда не оставлял мысли об обращении православного русского народа в римо-католичество». Папа был готов даже допустить существование православных «схизматиков» на территории Польско-Литовского государства, но при условии их непризнания Московского Патриархата. Он понимал, что, если православные этих краев перестанут пользоваться покровительством России, но будут терпимы властями, как в католической Польше, они рано или поздно подвергнутся давлению и сначала примут унию с Римом, а затем окончательно окатоличатся.

Итак, Ватикан стремился сначала обуниачить православных на территории Речи Посполитой, а затем – полностью окатоличить. Ключевую роль в этом процессе сыграли «православные» митрополит Киевский Михаил (Рагоза) и епископ Владимиро-Волынский Ипатий (Поцей). Ипатий лично приехал в Рим и в ноябре 1595 года подписал унию, отрекшись от Православия. Он и еще четверо высокопоставленных представителя Киевской митрополии на соборе в Бресте 6 октября 1596 года официально заключили унию с Римом. Из семи архиереев Киевской митрополии лишь двое отказались ее признать и остались верными Русской Православной Церкви. Так, православные на территории Польско-Литовского государства оказались вне закона. Римо-католическая «церковь» отнимала у них храмы, школы и монастыри и передавала униатам или, как их называет Рим, «греко-католикам». После смерти Михаила (Рагозы) во главе униатской «церкви» стал Ипатий (Поцей), а затем – Иосиф (Рутский). Последний проявил наибольшую жестокость. Предки Рутского были московскими боярами, отступившими от Православия и перешедшими на неприятельскую, литовскую, римо-католическую сторону (русские говорят: «Из семьи московских перебежчиков в Литву»). Иосиф был гонителем православного священства, в Вильно он основал униатский монашеский орден базилиан, имевший целью богословски оправдать латинизацию православных верующих. Православная Церковь в Речи Посполитой вновь была легализована лишь в 1633 году.

Сами униаты признают, что предложение о создании «Киевского Патриархата» и «греко-католического» Жумберака исходит вовсе не от православного священства, но из Рима, из Ватикана. Римо-католическая «церковь», разумеется, вообще не упоминает о Православии, но говорит о «католическом Патриархате восточного обряда».

Во время презентации присутствовавшие задавали много вопросов. Несмотря на то, что большинство собравшихся были мало знакомы с темой, вопросы оказались весьма интересными. Так, один слушатель поинтересовался, почему я уделил так много внимания обуниачиванию православных на Украине и в Белоруссии? Я ответил, что неслучайно так подробно рассказал о Брест-Литовской унии. Почему? Потому что процесс обуниачивания по абсолютно такой же схеме осуществлялся сто лет спустя и в моем родном Жумбераке. Самыми яростными противниками Православия в Жумбераке были именно «наши» местные жители, «перебежчики». Их родители по разным причинам приняли унию, отправили своих детей получать образование в римо-католические богословские учебные заведения Граца, Падуи и Рима, и они возвратились в родной Жумберак настоящими янычарами Рима. (Недаром в Сербии говорят, что «отуреченный хуже турка»).

В 1617 году Иосиф (Рутский) построил в Вильно (ныне – Литва) на месте старого православного Троицкого монастыря базилианское аббатство, функционировавшее по примеру иезуитских братств. «Часне сестре» (как по-хорватски называются католические монахини) из католического базилианского ордена в 1938 году начали строительство монастыря в Сошицах. Кровельный материал пожертвовал Джуро Предович, а древесину для строительства – словенский римо-католический самостан (монастырь) из Плетерья. К строительству подключился и арцбискуп Загреба Алоизий Степинац. Наиактивнейшим участником был также униатский жупник («священник») Станко Вишошевич. А влиятельным благотворителем – жумберачанин Янко Шимрак, который во времена существования Хорватской бановины (провинция в Королевстве Югославия, существовавшая с 1939 по 1941 годы, – примеч. ред.) регулярно публиковался в сербофобском журнале «Хорватская стража» и на страницах этого издания пропагандировал строительство самостана. Фирис, бывший священник из Радатовичей, эмигрировавший в Америку, в начале 1939 года выслал из Кливленда крупную сумму денег, собранную жумберачанами-униатами, эмигрировавшими в США. Строительство базилианского самостана в Сошицах завершилось в конце августа 1939 года. На торжествах по случаю его открытия присутствовал Загребский арцбискуп Алоизий Степинац и униатский бискуп Дионисий Няради, русин из Бачки. Во время войны в 1942 году партизаны подожгли самостан, поскольку в нем лечились усташи. Но в 1959 году он был восстановлен усилиями сестры В. Попович, обуниаченных жумберачан из Америки и бискупа Степнинца.

Я неслучайно рассказал о судьбе этих двух монастырей: русского православного монастыря в нынешней Литве и жумберацкого самостана в Хорватии. В 1686 году Россия заключила «вечный мир» с Польшей. По этому договору вся восточная Украина (Малороссия) с Киевом стали частью русского государства. Польша обязана была предоставить своим православным подданным полную свободу вероисповедания.

Вскоре и униатский базилианский монастырь был возвращен Русской Православной Церкви под старым именем Троицкого. Сегодня, после «демократических перемен» в Восточной Европе, по моим сведениям, монастырь вновь стал принадлежать униатам. Бывшая советская республика Литва – ныне независимое государство, и одним из первых ее шагов было превращение русского монастыря в базилианский. Таким образом, падение Берлинской стены одним принесло «свободу и независимость», а другим – рабство. Русские стали людьми второго сорта в бывших советских республиках, лишенными основных гражданских прав. Запад, который так много говорит о правах человека и свободе, ни единым словом не осудил этот вандалистский поступок только что провозглашенной независимой республики Литвы.

С другой стороны, в Королевстве Югославия, в котором, как нас учили в школе, сербы якобы «угнетали все югославские народы», хорваты свободно на сербской земле в 1938 году возвели свой самостан и никто со стороны властей и Сербской Православной Церкви не осмелился сказать: «Тогда и мы начнем обновлять сербские православные церкви и возводить новые!» А ведь все церкви в западной части Жумберака до середины XVIII века были сербскими православными, и это – исторический факт, о котором свидетельствует, кроме прочего, книга Швикера. Убежден, что это было большим упущением властей Королевства Югославия и иерархии СПЦ, которые после 1918 года не включились активно в борьбу за возвращение имущества Сербской Православной Церкви, узурпированного униатами и римо-католиками во времена австро-венгерского владычества. Сейчас, когда Хорватия стала независимым государством, исправить сложившееся положение дел очень сложно. Возможность возрождения сербского Жумберака была упущена в 1918 году.

– Вы много лет прожили в Германии, которая, наряду с Ватиканом, первой признала Хорватию и Словению в авноевских границах, что фактически означало уничтожение Югославии. Как немцы относятся к сербам после всего случившегося?

– Благодарю Вас за этот вопрос. Я вижу, что в последнее время в сербском публичном пространстве появились три-четыре личности, позиционирующие себя «экспертами по Германии», хотя их знания об этом великом европейском народе, насколько можно судить по их высказываниям, достаточно поверхностны и даже вредны с точки зрения сербских интересов. Они насаждают образ Германии, не соответствующий действительности. Я за то, чтобы сотрудничать с Германией во всех областях, особенно в научной и технологической сфере. Есть отдельные замечательные немцы, которые весьма трезво, даже с симпатией смотрят на Сербию. Но немецкая политическая элита уже сто пятьдесят лет последовательно проводит враждебную по отношению к сербскому народу политику. Во всех ключевых исторических моментах она выступала против сербов: в 1878 году на Берлинском конгрессе Вена и Берлин противостояли сербским интересам; то же самое было и в 1908 году, в связи с Аннексионным кризисом. Германия была против нас в 1912–1913 годах, в 1914-м, 1941-м, 1999-м. И свою позицию она не изменила по сей день. В эти названные исторические моменты нашими врагами были также англичане и французы. Поэтому «Памятник благодарности Франции» в Белграде – это памятник сербской глупости, инфантильности и позору.

Но немцы для нас более опасны, чем французы, поскольку с экономической точки зрения Германия является мощнейшим европейским государством, и эту хозяйственную мощь она искусно используют для расширения своего политического влияния. Например, немцы дают стипендии молодым сербским студентам, которые позже становятся кем-то вроде современных янычар. Я устал доказывать: лепет про то, что «образ Сербии в Германии меняется», просто смешон. Великие страны не меняют свое отношение к чему-либо в одночасье. Их интересы постоянны на протяжении веков. Также и мнение о том, что «немцы и французы в прошлом воевали, а теперь дружат», не соответствует действительности. Они отнюдь не друзья, просто Вашингтон вынудил их к политическому сотрудничеству друг с другом. И протоиерей Матей Ненадович и Иво Андрич напоминают нам о том, что немцы были и остаются нашими врагами.

– Нам, вероятно, предстоит жить в нестабильном и трагическом мире. Выживем ли мы как народ, сможем ли сохранить свою религиозную и национальную идентичность?

– Возможно, это кому-то покажется странным, но я не пессимист. Наш народ, и это всякому ясно, переживает драматический момент. Но разве в прошлом у нас не было и более ужасных периодов? Неужели в 1389-м, 1690-м, 1804-м, 1914-м, 1941-м или 1999-м нам было легче, чем сегодня? История учит, что народы, помнящие о своей исторической миссии и остающиеся историческими народами, не исчезают, в отличие от сфабрикованных в Ватиканском подполье или австро-венгерском министерстве пропаганды «украинского народа», «хорватского народа» и «черногорской нации».

Беседовал Владимир ДИМИТРИЕВИЧ

Перевод с сербского Серболюба ЮГОВИЧА

Источник: http://borbazaveru.info/content/view/5661/101

(с сокращениями)

Источник:  газета «Православный Крест»